Цикл заметок про Н. Н. Гончарову. Часть 2

1828 год. Пушкин расстроен: неудачей завершилось его сватовство к Аннет Олениной. Он получил отказ. Отметив лицейскую годовщину, он отправился ночью в Тверскую губернию, в Малинники, к семейству Прасковьи Осиповой. Это был «побег» из Петербурга.

Собралось много барышень из соседних имений. В центре общества был Пушкин. Барышни окружили его и начали просить прочитать какое-нибудь свое новое стихотворение. Он улыбался, отшучивался, что ничего нового не написал. Одна из барышень попросила прочитать хотя бы экспромт о заветном желании. Пушкин задумался и произнес:

Теперь одно мое желанье,
Одна мечта владеет мной.
У ног любимого созданья
Найти и счастье, и покой.

Барышни были без ума. Кто-то решил даже переписать экспромт на хорошую бумагу и поместить в рамку. Но не к этим ведь барышням мог относиться подобного рода экспромт. Слова обращены к какому-то неведомому идеалу.

После этого Пушкин приезжает в Москву с беловым вариантом седьмой главы «Евгения Онегина». «Ярмарка невест»... В конце декабря на одном из детских балов, которые ежегодно давал на Рождество для своих учеников и учениц танцмейстер П. А. Иогель, Пушкин впервые увидел 16-летнюю Наталью Гончарову.

«У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, танцевавшие до упаду; это говорили взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье», — пишет Л. Толстой в «Войне и мире» (т. II, ч. 1, гл. XII). Совпадение ли, но в этот 1828 год и родился Толстой. Совпадение ли, что на этом балу в «Войне и мире» появляется Наташа (не Гончарова, а Ростова)? «Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцевали даже pas de châle лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своей грациозностью...»

После бала Пушкин и Гончарова встретятся не раз. Например, на музыкальном вечере в Благородном собрании, где пели супруги Лавровы, Булахов, Сальвати и дирижировал Морини. В «Визитерской книги» имеется запись от 19 марта, которая гласит: «1. Наталья Николаевна Гончарова». Пушкин в этой книге был записан 35-м. Не прибыла ли Гончарова самой первой потому, что хотела поговорить с Пушкиным перед концертом?..

Здание Благородного собрания в Москве.
Литография А. Гедона и П. М. Русселя с оригинала С. Ф. Дица 1840-е гг.

Пушкин каждый день ездит на Пресню, где жили Ушаковы. Так ему удается дважды в день проезжать мимо окон Натальи Гончаровой. В это время он пишет очерк с интересным названием «Участь моя решена, я женюсь...» Он описывает день холостого героя от первого лица:

Утром встаю когда хочу, принимаю кого хочу, вздумаю гулять — мне седлают мою умную, смирную Женни, еду переулками, смотрю в окна низеньких домиков: здесь сидит семейство за самоваром, там слуга метет комнаты, далее девочка учится за фортепьяно, подле нее ремесленник музыкант. Она поворачивает ко мне рассеянное лицо, учитель ее бранит, я шагом еду мимо... <...> На другой день опять еду верхом переулками, мимо дома, где девочка играла на фортепьяно. Она твердит на фортепьяно вчерашний урок. Она взглянула на меня, как на знакомого, и засмеялась. — Вот моя холостая жизнь...

Более того, в это время друг поэта и неудачный поклонник Елизаветы Ушаковой по фамилии Лаптев рассказывает Пушкину о своем сватовстве и о планах тайного увоза невесты. Пушкин в ответ рисует в альбоме Ушаковым могилу Лаптева с эпитафией:

Пленился он смазливой рожей,
Он умер, мы умрем,
И вы умрете тоже.
† Лаптев †
et son amante ne vint pas!!! («А его возлюбленная не пришла!!!»)

Конечно, ничего серьезного в этой эпитафии нет. Но Пушкин не мог не думать о сватовстве в это время.

Пушкин просит руки Гончаровой через графа Ф. И. Толстого. Ответ неопределенный (мать Натальи отложила решение, ссылаясь на молодость дочери).

На следующий день Пушкин пишет ей письмо:

На коленях, проливая слезы благодарности, должен был я писать вам теперь, после того как граф Толстой передал мне ваш ответ — не отказ, вы позволяете мне надеяться. Не обвиняйте меня в неблагодарности, если я всё еще ропщу, если к чувству счастья примешиваются еще печаль и горечь; мне понятна осторожность и нежная заботливость матери! — Но извините нетерпение сердца, больного и опьяненного счастьем. Я сейчас уезжаю и в глубине своей души увожу образ небесного существа, обязанного вам жизнью...

Ответа Пушкин не дожидается. Ночью он уезжает из Москвы на Кавказ. Зачем? Пушкин объясняет это так:

Когда я увидел ее в первый раз, красоту ее едва начали замечать в свете. Я полюбил ее, голова у меня закружилась, я сделал предложение, ваш ответ при всей его неопределенности на мгновение свел меня с ума; в ту же ночь я уехал в армию; вы спросите меня — зачем? Клянусь вам, не знаю, но какая-то непроизвольная тоска гнала меня из Москвы; я бы не мог там вынести ни вашего, ни ее присутствия. Я вам писал; надеялся, ждал ответа — он не приходил. Заблуждения моей ранней молодости представились моему воображению; они были слишком тяжки и сами по себе, а клевета их еще усилила; молва о них, к несчастию, широко распространилась. Вы могли ей поверить; я не смел жаловаться на это, но приходил в отчаяние.

На Кавказе Пушкин отметил свое тридцатилетие. Тогда же он пишет известное «На холмах Грузии лежит ночная мгла...», связанное с именем Марии Раевской... Волконская, отправившаяся вслед за мужем в Сибирь, прочтет это стихотворение. Ей скажут, что оно посвящено Наталье Гончаровой. Она поверит в это. Но каким-то образом в стихотворении сливаются черты не только Натальи, но и Марии.

На холмах Грузии лежит ночная мгла;

Шумит Арагва предо мною.

Мне грустно и легко; печаль моя светла;

Печаль моя полна тобою,

Тобой, одной тобой... Унынья моего

Ничто не мучит, не тревожит,

И сердце вновь горит и любит — оттого,

Что не любить оно не может.

Это путешествие на Кавказ стало каким-то загадочным странствием влюбленного рыцаря («Жил на свете рыцарь бедный...»). В Москву он вернулся в сентябре и сразу же отправился с визитом к Гончаровым. За завтраком не оказалось Натальи: она не решилась выйти без разрешения матери, которая еще спала. Это был холодный прием:

Сколько мук ожидало меня по возвращении! Ваше молчание, ваша холодность, та рассеянность и то безразличие, с каким приняла меня м-ль Натали... У меня не хватило мужества объясниться — я уехал в Петербург в полном отчаянии. Я чувствовал, что сыграл очень смешную роль, первый раз в жизни я был робок, а робость в человеке моих лет никак не может понравиться молодой девушке в возрасте вашей дочери.

Возлюбленная оказалась неприступной.

После возвращения с Кавказа Пушкин записывает в альбоме Елизаветы Ушаковой свой Дон-Жуанский список. Точнее, два списка. В каждый из них включены имена женщин, которых всерьез любил поэт. Первый состоит из 16 имен. Он начинается и заканчивается именем Натальи. «Моя женитьба на Натали (кстати сказать, моя сто тринадцатая любовь) решена»; «Более или менее я был влюблен во всех хорошеньких женщин, которых знал. Все они изрядно надо мной посмеялись; все за одним-единственным исключением, кокетничали со мной».

Скажите: в странствиях умрет ли страсть моя?
Забуду ль гордую, мучительную деву,
Или к ее ногам, ее младому гневу,
Как дань привычную, любовь я принесу?

В черновике этого стихотворения есть строка:

Но полно, разорву оковы я любви...

Так начинается 1830 год.

Цикл заметок про Н. Н. Гончарову. Часть 1

Женщину на этой фотографии 1863 года трудно узнать. Перед вами Наталья Николаевна Гончарова — жена Пушкина. Они прожили вместе только 5 лет, 11 месяцев и 8 дней. Ей было 24 года, а ему 37 лет в день последней дуэли. «Она, бедная, безвинно терпит и может еще потерпеть во мнении людском», — сказал Пушкин о ней незадолго до смерти. И оказался прав. Наталья Николаевна действительно «потерпела» от «мнения людского», в том числе мнения пушкинистов.

Открываем первую биографию Пушкина, написанную П. В. Анненковым. Он ничего не пишет об отношениях Гончаровой с Дантесом. Впервые о них заговорил П. Е. Щеголев в книге «Дуэль и смерть Пушкина» (1916): «Ее соблазняли, и она была жертвой двух Геккернов». Дуэльная история начинается 4 ноября 1836 года (день, когда Пушкин получил анонимный пасквиль, в котором его причислили к ордену русских рогоносцев) и заканчивается 29 января 1837 года (день смерти поэта). Щеголев не видит ничего искреннего в увлечении Дантеса Натальей Николаевной.

Истории пасквиля посвящена отдельная заметка о последнем годе жизни Пушкина.

Павел Васильевич Анненков (1813—1887) — первый биограф Пушкина.

Павел Елисеевич Щеголев (1877—1931) — автор фундаментального труда «Дуэль и смерть Пушкина», черновик которого был написан им в тюрьме. Там же он написал работы «А. С. Пушкин в политическом процессе 1826—1828 гг.», «Император Николай I и Пушкин в 1826 г.».

В 1929 году Марина Цветаева написала очерк «Наталья Гончарова». В нём она утверждает::

Нет в Наталье Гончаровой ничего дурного, ничего порочного, ничего, чего не было в тысячах таких, как она, — которые не насчитываются тысячами. Было в ней одно: красавица. Только — красавица, просто — красавица, без коррективы ума, души и сердца, дара. Голая красота, разящая, как меч. И сразила.

Портрет ли это жены Пушкина? Не очень похоже на ту женщину, в которой Пушкин видел душу. Цветаева осуждает Гончарову, а может даже ревнует — не из-за своей любви к поэту ли? В его же любви к жене она видит только действие чар. Но есть кое-что важное в ее суждениях:

Как Елена Троянская повод, а не причина Троянской войны (которая сама не что иное, как повод к смерти Ахиллеса), так и Гончарова не причина, а повод смерти Пушкина, с колыбели предначертанной.

Цветаева и Щеголев говорят об одном и том же. Да и Пушкин пишет П. А. Плетневу в 1830 году следующее: «Всё, что ты говоришь о свете, справедливо; тем справедливее опасения мои, чтоб тетушки да бабушки, да сестрицы не стали кружить голову молодой жене моей пустяками. Она меня любит, — но посмотри, Алеко Плетнев, как гуляет вольная луна etc».

Первая книга, посвященная Н. Гончаровой, — «Невеста и жена Пушкина» М. Л. Гофмана (1935). Она начинается с цитаты из пушкинских «Цыган»:

К чему? вольнее птицы младость.
Кто в силах удержать любовь?
Чредою всем дается радость;
Что было, то не будет вновь.

Любовь действительно похожа на птицу: она крылата. Принося радость и муки, она налетает и покоряется человеческое сердце. Так любовь или гуляет вольная луна? В. Вересаев и вовсе будет настаивать на связи Пушкина с свояченицей и рядом других женщин. А. Ахматова написала «Александрину», в которой назвала эти слухи «клеветой».

Анри Труайя опубликовал два письма Дантеса Геккерну начала 1836 года. О них многие говорят, хоть это на самом-то деле фрагменты писем. Но их достаточно. Со слов Дантеса Наталья Николаевна призналась ему в любви. При этом ее имя в письме не называется. Да и доказать дату их написания трудно. А что если Дантес сочинил эти письма уже после убийства Пушкина, чтобы оправдаться перед потомками?

Перед нами сложный жизненный сюжет. Прибавим к нему и то, что в год свадьбы Пушкин пишет своих знаменитых «Бесов»:

Бесконечны, безобразны,
В мутной месяца игре
Закружились бесы разны,
Будто листья в ноябре...
Сколько их! куда их гонят?
Что так жалобно поют?
Домового ли хоронят,
Ведьму ль замуж выдают?

Является ли образ ведьмы, которую выдают замуж, совпадением? Или и это стихотворение также проливает свет на взаимоотношения поэта с Гончаровой? Перед смертью он сказал ей: «Ты ни в чем не виновата». Оттолкнемся от этой оценки. Ахматова свою статью «Гибель Пушкина» предварила следующими словами:

Как ни странно, я принадлежу к тем пушкинистам, которые считают, что тема семейной трагедии Пушкина не должна обсуждаться. Сделав ее запретной, мы, несомненно, исполнили бы волю поэта.

И если после всего сказанного я все-таки обратилась к этой теме, то только потому, что по этому поводу написано столько грубой и злой неправды, читатели так охотно верят чему попало и с благодарностью приемлют и змеиное шипение Полетики, и маразматический бред Трубецкого, и сюсюканье Араповой. И раз теперь, благодаря длинному ряду вновь появившихся документов, можно уничтожить эту неправду, мы должны это сделать.